«Карта утрат» Белинды Танг: о поисках утраченного отца, китайской Гермионе и «культурной революции»

Первые российские читатели «Карты утрат» Белинды Танг уже отметили созвучие дебютного романа американо-китайской писательницы с «Коконом» Чжан Юэжань, также вышедшим в издательстве «Фантом Пресс» двумя годами ранее. Но близость (и в то же время противостояние и взаимодополнение) этих двух книг гораздо глубже лежащей на поверхности темы китайской провинции и общего для всех азиатских культур образа семьи как основы мироздания. Давайте разбираться.

«Кокон», написанный глазами внутреннего наблюдателя, — прежде всего роман о попытке бегства во внешний мир, за пределы семейного «горизонта событий». «Карта утрат» Белинды Танг — это взгляд на китайский мир извне, глазами пусть и этнической китаянки, но выросшей в западной культуре. И идея в книге заложена совершенно другая: «Карта утрат» — это китайская версия одного из краеугольных сюжетов о возвращении блудного сына, с мелькающими на фоне тенями Чехова, а иногда и Тарковского.

Неизменное свойство объекта заключается не только в его присутствии, но и в его отсутствии. Если ты способен определить, что именно отсутствует, то можешь создать своего рода карту отсутствия. Итяню хотелось, чтобы этот несложный принцип действовал бы и применительно к его отцу, чтобы неизвестные ему факты обладали не меньшим весом, чем известные. Истина об отце была облечена в мелкие бесформенные детали. Год рождения, год свадьбы, годы службы в армии. Тот факт, что отец ненавидел собственного отца. Список неизвестных фактов насчитывал намного больше пунктов. В топологии, упорядочивая состоящие из пустоты отверстия, мы формируем поверхности из ничего. В мире математики подобная миниатюрная модель познания вполне состоятельна. Здесь, в реальном мире, Итянь даже не перечислил бы всего, чего не знает…

О чём книга «Карта утрат»?

Профессор математики из калифорнийского университета Итянь Тан не был дома пятнадцать лет. Да и не слишком тоскует по нему: в своё время, на излёте «культурной революции», он с трудом вырвался из крохотной деревушки в провинции Аньхой и закончил университет в Пекине одним из первых студентов нового поколения, поскольку в эпоху Мао высшее образование было для китайской молодёжи под запретом. Потом — неожиданная возможность отправиться в Америку, шанс, который и вовсе выпадает одному из миллиона. И Итянь его не упустил, на долгие годы позабыв и бесконечные поля, и глинобитный домик родной деревни. И отца, отношения с которым не складывались с раннего детства, а после смерти старшего брата, отцова любимца и надежды, и вовсе сошли на нет. 

Но однажды вечером раздаётся звонок от матери: дряхлый отец Итяня ушёл из дома и пропал. На дворе зима, долго ли протянет беспомощный старик без тёплой одежды? И тут Итянь совершает единственно возможный для китайца поступок: берёт отпуск и вылетает первым же утренним рейсом в Китай. На поиски практически забытого и точно нелюбимого отца.

Ну а дальше история Белинды Танг разворачивается сразу в двух планах: в настоящем, где становится повестью о возвращении «чужака из чужой страны» и его попытках найти общий язык с коррумпированной китайской бюрократией; и в прошлом, в октябре 1977 года, когда Итяню тринадцать лет и он только что похоронил своего дедушку — единственного человека, с которым он был по-настоящему близок. 

С раннего детства дед рассказывал мальчику истории о великом прошлом Китая, потому-то Итянь теперь и сам мечтает стать историком. Немыслимое, невозможное будущее для деревенского мальчика: гаокао, вступительные экзамены в вуз, давно отменены приказом Мао. Итянь — лучший в деревенской школе по всем предметам, но что толку от этого, когда путь в Пекин для него закрыт? 

Однажды на холме неподалёку от дома он встречает девушку с книгой, необычное зрелище в этих краях. Но Тянь Ханьвэнь и не местная, она из Шанхая, из последней волны молодёжи, практически насильно отправленной в деревню. Ханьвэнь тоже мечтала об университете, но места для девушки в городе не было. И вот теперь она в Аньхое, и мечтать об образовании ей, отличнице, так же бессмысленно, как Итяню.

— Послушайте... — В голосе учительницы зазвучало отчаянье. — Хотите, чтобы она всю оставшуюся жизнь прожила в городе нелегально? Представьте, тётушка, какая это будет жизнь. Ведь продуктовых карточек она не получит, вы об этом подумали? Хотите, чтобы она голодала? А местный комитет сейчас и правда давит, они говорят, что родителей тех выпускников, кто отказался ехать в деревню, могут уволить.

Но вот приходит новость: впервые за десять лет возобновляются гаокао, а значит, и у героев появляется шанс осуществить свои мечты. Благодаря помощи в учёбе, полученной от Ханьвэнь, Итянь вырвется из деревни и сдаст гаокао, только расплата за это будет тяжёлой: неожиданная трагедия лишит его и брата, и надежды найти общий язык с отцом. И хрупкой, только-только зародившейся любви. Итянь поступит в университет, выучится и покинет страну, скорее всего, навсегда, а Ханьвэнь — останется.

И вот, спустя много лет, Итянь вернётся в родные места. Чтобы найти пропавшего отца. Чтобы вновь, спустя много лет, встретить Ханьвэнь. И каждого из них увидеть совершенно иными глазами, чем тогда, много лет назад.

…Как и «Кокон», «Карта утрат» — вне всякого сомнения, китайский роман, но в то же время с отчётливым русским акцентом. Итянь и Ханьвэнь растут на книгах русских авторов, и за сюжетными поворотами романа постоянно проглядывают знакомые нам сцены: от тургеневских пасторалей до встречи Онегина с Татьяной на балу и финальной сцены «Соляриса» Тарковского.

Но если по тональности и идее «Карта утрат» близка и понятна русскому читателю, то исторический фон вряд ли знаком многим. Для китайских авторов «культурная революция» — практически негласное табу: даже в том же «Коконе» она показана мимолётно и вскользь. Гораздо ближе к «Карте утрат» роман Дай Сидзе «Бальзак и портниха-китаяночка», который двадцать лет назад запустил в России волну интереса к новой китайской литературе. 

В «Карте утрат» мы тоже найдём экскурс в историю Китая, причём самого интересного и малоизученного у нас периода — от заката «культурной революции» до событий на площади Тяньаньмэнь, которые мы увидим не глазами очевидцев, как в «Коконе», а с точки зрения китайских эмигрантов: «неправильно, когда человеку нужна защита от собственной страны».

Особенно ярко социальная позиция Белинды Танг выражена, пожалуй, на страницах, посвящённых женщинам в Китае, что в прошлом, что в настоящем. Неслучайно самыми драматичными вышли у неё как раз женские персонажи — от безропотной матери Итяня до Ханьвэнь, с которой судьба обошлась ещё более безжалостно, несмотря на видимое благополучие. Неслучайно, кстати, что своим триумфом в США дебютный роман Белинды Танг во многом обязан поддержке самой популярной писательницы из диаспоры «американо-азиатов» — Селесты Инг, социальные и гражданские мотивы в творчестве которой проявляются всё сильнее с каждой новой книгой.

Однако история Белинды Танг умело избегает превращения в социально-историческую драму или политический памфлет. Это очень человеческая, личная, семейная история, переходящая в общечеловеческую, универсальную для нашей эпохи драму отчуждения, утраты близости и взаимопонимания. Утраты дома и вынужденного отрыва от собственных корней. И разумеется, «Карта утрат» ещё и классическая история взросления и неслучившейся любви в эпоху общественных потрясений, всеобщей неуверенности и робкой надежды на перемены.