Подборка от Дениса Лукьянова: профессиональное развитие и любимая проза

Денис Лукьянов, писатель, книжный обозреватель, контент-редактор издательства «Альпина.Проза», специально для Строк собрал подборку книг для личного и профессионального развития.

Книги, которые повлияли на моё профессональное развитие

«Москва и москвичи», Владимир Гиляровский

Не просто так Гиляровского называют «королём репортажа». Текст, который может показаться устаревшим, на самом деле хорошо учит наблюдать за людьми и живо переносить эти наблюдения на бумагу. Так, чтобы слова превращались для читателя в движущиеся картинки, а страницы начинали пахнуть.

«Правда», Терри Пратчетт

В одном этом романе правды о журналистике больше, чем в большинстве институтских лекций (я проверял). Практически моя настольная книга: не только удивительное приключение и фантастическая комедия, но и настоящий учебник профессии. Прежде всего он научит двум вещам: правда чертовски непостоянна и, если захочешь, из всего можно сделать сенсацию.

«Философский экспресс», Эрик Вейнер

Емкое, увлекательное и очень доброе по отношению к читателю погружение в идеи нескольких именитых философов. Отличный способ чуть освежить институтскую программу, который мне, например, помогает значительно лучше понимать обозреваемые тексты. Как говорит философ Дарья Зиборова — у каждого текста своя философия, даже примитивная. Но понять-то её надо.

«Причеши меня. Твой текст. Редактура художественной прозы: от стиля до сюжета», Екатерина Звонцова

Самый полный и увлекательный учебник литературной редактуры. Он, конечно, не превратит вас в звёздного литреда за два часа, но многому научит. Притом книга Екатерины Звонцовой подходит как для работы с художественной прозой, так и, например, с публицистикой. Даже в последней иногда приходится следить за сюжетом. Или, как минимум, за логикой мысли.

«Портрет Дориана Грея», Оскар Уайльд

Читать Уайльда = учиться красноречию. Этот софист XIX века не только приглашает в мир эстетического наслаждения, но и помогает понять, как строить меткие фразы, попадающие прямо в цель. А ещё его тексты позволяют проникнуть в саму вневременную суть искусства. Хотя бы попытаться. Тут советую обратить внимание и на эссе Уайльда.

«Золотая ветвь: Исследование магии и религии», Джеймс Фрэзер

В свой прозе, так уж вышло, я много работаю с мифами. И «Золотая ветвь» была одним из первых комплексных исследований, с которым я познакомился. Повлиявший на умы творцов XX века — от Манна до Джойса, — этот текст не только объясняет одну из теорий мифологии (эволюционную), но и учит искать связи, аналогии. Заодно нехило расширяет кругозор. А ещё после него намного проще анализировать литературу. Модернистов — в особенности.

Рекомендации прозы

«Некроманс», Евгения Сафонова

Деконструкция жанра попаданчества в этой книге важный приём, но не самоцель. Игра с самыми избитыми тропами фэнтези превращается в увлекательную — не оторваться — и проникновенную историю о любви и поиске предназначения, где нет однозначных героев, зато каждый из них — запоминающийся и харизматичный.

«Дети Полуночи», Салман Рушди

Пожалуй, самый известный роман Салмана Рушди (именно он принёс ему славу) — великолепный пример магического реализма, где сочетаются история, мифология, поп-культура, приём ненадёжного рассказчика. Рушди максимально умело жонглирует несочетаемым — и в его тексте просто растворяешься.

«Рай», Абдуразак Гурна

В этом колониальном тексте нобелевский лауреат помещает в центр повествования мифологему Рая — как религиозного, так и реального, то есть идеального дома. Это мир, где европейские колонизаторы «жуют железо», а местные, ругая их, сами становятся колонизаторами для более «примитивных племён». А ещё это, безусловно, роман взросления об очень непростом детстве: герою постоянно приходится отделять религиозное от реального.

«iPhuck 10», Виктор Пелевин

Один из лучших романов «нового» Виктора Пелевина — одновременно и детектив, и, как всегда, исследование нашей современности — в частности феномена современного искусства, — полный отражений и намеренных заимствований. Расследование ведёт литературно-полицейский алгоритм Порфирий Петрович, а пелевинская мысль, как птица-тройка, летит через античность к русской литературе XIX века, а приземляется в виртуальном пространстве.

«Вербы Вавилона», Мария Воробьи

Великолепный пример исторического романа с фрагментами магического реализма. Эта история о падении древнего Вавилона написана, во-первых, с большой любовью к деталям и реалиям древнего мира, а во-вторых — с прекрасном чувством языка. Стилизованный под канон шумеро-аккадской литературы — и стилистически, и сюжетно, — это текст оказывается поэтичен и увлекателен.

«Дети в гараже моего папы», Анастасия Максимова

Не просто тру-крайм, а психологическая проза о серьёзных эмоциональных потрясениях. Это прежде всего история о расчеловечивании, полная звериных метафор, и, более того, срез современности. Язык здесь не менее важен, чем сюжет, — и играет на задумку Анастасии Максимовой, которая прятала в романе куда больше, чем может показаться на первый взгляд. Главное, как следует поискать и посмотреть через разные оптики.

«Чудо, тайна и авторитет», Екатерина Звонцова

Многоуровневый роман, укоренённый в контексте классической литературы: он полон референсов к Достоевскому, Гоголю, Диккенсу, однако прекрасно читается и на сюжетном уровне. Сюжетно это расследование, содержательно — история о поиске справедливости и духовном росте. Екатерина Звонцова вновь доказывает умение работать в разных жанрах и с разными стилями.