Литература любит деньги: Вирджиния Вулф о женщинах и творчестве

Имя Вирджинии Вулф тесно связано с феминизмом — течением, в развитие которого писательница внесла существенный вклад. На нескольких своих публичных выступлениях Вулф много говорила о женщинах, их карьере и месте в литературном сообществе. Опираясь на собственные лекции, впоследствии она написала книгу «Своя комната», а мы, прочитав эту книгу, публикуем её главные тезисы — о писательницах, андрогинности и литературе, чтобы вам было проще сориентироваться в выборе.

• В первую очередь, в этой книге читатель не найдёт исчерпывающего ответа на фундаментальные вопросы об истинной сути женщины, предназначении литературы и связи одного с другим. По мнению Вирджинии Вулф, в этих вопросах сложно прийти к какому-либо однозначному выводу.
• Основная проблема писательниц до XX века заключалась в том, что у них не было своего места, где они могли бы творить. Джейн Остин занималась литературой в общей комнате, где всегда находились другие люди, а Джордж Элиот и вовсе пришлось сбежать на загородную виллу, лишь бы не попадаться на глаза обществу. Но как бы изменилась их жизнь и их творчество, будь у них 300 фунтов в год собственных денег (для того времени эта сумма была значительной) и спокойное место для творчества?
• Другая проблема женщин-авторов уходит корнями в гендерные стереотипы. До определённого времени, когда социальные роли были разделены более ярко, а границы между ними защищались более яростно, то, что делали мужчины, всегда было чем-то важным и великим, в то время как женская часть всегда воспринималась как более простая, маленькая и оттого незначительная.

«Значительная книга, — серьёзно рассуждает критик, — она посвящена войне». «А эта — ничтожная, про женские чувства в гостиной»

• Интересен тот факт, что и великие умы — социологи, профессора, учёные, авторы романов, — и просто мужчины без определённой профессии всегда говорили о женщинах. И, неудивительно, говорили они абсолютно разное. Александр Поуп, английский поэт XVIII века, считал, что большинство женщин абсолютно бесхарактерны, а Жан де Лабрюйер говорил, что «женщины — сама крайность. Они либо лучше, либо хуже мужчин». Наполеон считал, что женщины не способны учиться, а доктор Джонсон думал совершенно иначе. Как же так получилось, что на протяжении стольких веков женщины были одной из главных тем для обсуждения, но противоречий от этого не стало меньше?
• Вирджиния Вулф не видит однозначного ответа на данный вопрос. Возможно, мужчинами руководила власть, которая заставляла их видеть в женщинах, как и в бедняках, угрозу. Или, возможно, это потому, что женщина, находясь в более зависимом и бесправном положении, становилась зеркалом для мужчины: в её глазах мужчина казался себе в несколько раз больше и величественнее. А может, ни одна из этих версий не является правильной — это, опять же, фундаментальный вопрос, на который не так просто найти ответ.
• Автор высказала мысль, что гармония внутри человека, между ним и обществом, стереотипами и реальностью заключается в понимании, что в каждой душе сочетается мужское и женское начало и нет никакого смысла вступать во внутренний конфликт, когда можно достигнуть баланса и не питать злости к окружающему миру.

Нормальное, спокойное состояние приходит, лишь когда эти двое живут в гармонии, духовно сотрудничая

• Мужское главенствует в мужчине, женское — в женщине, но другая часть не является от этого менее важной. У неё также есть право голоса, и с её мнением нужно считаться, но конечное решение всегда, конечно же, за лидирующим началом.
• Сэмюэл Тейлор Кольридж, английский поэт-романтик XVIII–XIX веков, утверждал, что великим умам свойственна андрогинность. Он, «безусловно, не хотел создать впечатление, будто для них характерно особенное сочувствие к женщинам или к проблеме неравноправия полов. Андрогинный разум, вероятно, не станет уделять внимания различию полов. Скорее всего, Кольридж имел в виду, что такой разум более точен и восприимчив, способен выражать свои чувства без искажений. Это разум истинно творческий, горящий ослепительным пламенем и неделимый».
• Получается, для литературы нет разницы, написана она мужчиной или женщиной. Главное — искренность, свобода и отсутствие однобокого мышления, которое присуще тем, кто проводит чёткую черту между полами.

Творчество любит свободу и умиротворение. Ничто не должно отвлекать — ни скрип колёс, ни проблески света. <...> Не стоит вмешиваться и пытаться понять, что происходит. Можно просто обрывать лепестки роз или смотреть, как по реке плывут лебеди. 

• И, как бы мелочно это ни звучало, чтобы добиться результата, нужны простые материальные вещи: своя комната, где можно творить, и деньги.
• Конечно, с одной стороны, можно обвинить автора в меркантильности, ведь хорошая литература — всегда о высоком («человеческий разум должен быть выше подобных мелочей»). Однако сэр Артур Квиллер-Кауч пишет: «Какие имена хочется назвать, говоря о великих поэтах последнего столетия? Кольридж, Вордсворт, Байрон, Шелли, Лэндор, Китс, Теннисон… — пожалуй, остановимся. Все они, за исключением Китса, имели университетское образование, и лишь Китс был беден. Возможно, мои слова покажутся жестокими и огорчат вас, но суровая правда жизни опровергает теорию, будто поэтический гений одинаково расцветает и в богатстве, и в бедности». И это касается не только женщин.