Банальность зла: авторитарный режим в магическом мире

Фэнтези — побег от реальности или её отражение? Даже если драконов не существует, многое другое зло, с которым борются герои вымышленных миров, легко можно найти и в нашем. Автор вышедшей в издательстве «Полынь» книги «Флориендейл. Одна из них» рассказывает об эволюции зла, тоталитаризме и торжестве авторитарных режимов в каждом из миров.

Что мы ждём от хорошей истории в жанре фэнтези? Справедливо будет уточнить: смотря какая книга. От романтического фэнтези мы хотим одного, от мифологического ретеллинга — другого. Лично я обожаю масштабные конфликты и хитросплетение сюжетных линий, поэтому мой любимый поджанр — эпическое фэнтези.

Эпическое фэнтези зачастую играет на противостоянии сил света и тьмы. Герои дают отпор великому злу, сражаются за мир и свободу — это классика. Но современное фэнтези максимально разнообразно, и сегодня оно всё чаще предлагает нам это противостояние в новой интерпретации: абстрактное зло эволюционирует в предельно конкретное — авторитарное, когда власть сосредоточена в руках одного человека или группы. На мой взгляд, такой ход добавляет истории глубины, придаёт остроты сюжету и позволяет авторам и читателям обсуждать современные политические и социальные вызовы через призму волшебства и фантазии.

Целый ряд фантастических произведений открывает нам миры, где герои вынуждены бороться против тиранов и диктаторов. От «Гарри Поттера» с магической диктатурой Волан-де-Морта и не менее жуткой, пусть и не такой масштабной, диктатурой Долорес Амбридж до «Игры престолов» с Железным троном в качестве символа бессмысленной и беспощадной абсолютной власти. Эти истории становятся отражением наших общественных дилемм — и предостерегают нас. Возможно, они даже могут помочь нам в поиске ответов на актуальные вопросы.

Недавно под крылом издательства «Полынь» вышла моя первая книга, «Флориендейл. Одна из них». Когда я разрабатывала сюжет, в обход образов Волан-де-Морта и Саурона в двери моего воображения постучался он — Роттер, человек в красных перчатках. Роттер — основной антагонист, но он не обладает никакими сверхъестественными способностями. Он авторитарный правитель и твёрдо убеждён, что знает, как лучше. Это роднит его с другими «великими управленцами», которые смогли выстроить эффективную систему: с Императором Палпатином, Амбридж, президентом Сноу… или с Альмой Коин.

«Чтобы построить новое, мне придётся разрушить старое. Ничего личного, ваше величество» — Роттер.

«Флориендейл. Одна из них» — эпический фэнтези-роман, в котором классический волшебный мир сталкивается с реальностью нашего XXI века, порой жестокой и бескомпромиссной. Роттер — не зло во плоти, он стратег: видит возможность и пользуется ею, захватывая власть, свергая королеву и насаждая новые — демократические — порядки. Но демократия ли это, если предводитель Роттер (а с ним и Палпатин, и Сноу) цепляется за власть, как клещ? Он прибирает её к рукам, отстраняет народ (демос!) от управления, запрещает части этого народа выражать какую бы то ни было волю. Закон и право отступают на второй план, потому что Роттер не может быть неправ — это аксиома. А значит, не существует и настоящей оппозиции — есть только Сопротивление. То есть противостоять (oppose) недостаточно, необходимо сопротивляться.

«Народ отдаёт свою демократию диктатору, будь то Юлий Цезарь, Наполеон или Адольф Гитлер. В конце концов, население соглашается... Что толкает людей и институты в этом направлении?» — Джордж Лукас о «Звёздных войнах».

Однако для меня «Флориендейл. Одна из них» — это история не о Роттере, а о людях, пойманных в ловушку авторитарного режима. О тех, кто принимает решения, и о тех, кто поддерживает режим на уровне исполнителей. О тех, кто действует наперекор режиму или в надежде его разрушить. И, конечно, о тех, кто адаптируется и не замечает режим вовсе, ведь в жизни полно забот и без мыслей об авторитарных лидерах. Таких людей всегда большинство.

Вилмор Госс, один из винтиков авторитаризма во «Флориендейле», прежде чем ему предстоит сделать решающий выбор, так объясняет свою лояльность Роттеру: «Потому что анархии я боюсь больше, чем тирании». Он боится, даже не осознавая, что анархия — не единственная альтернатива тирании. Из двух зол выбирает то, с которым может жить, но как долго?

В системе персонажей Флориендейла есть и другой винтик, тюремщик Холланд. Холланд — один из прочнейших столпов авторитарного режима, потому что он — идеальный исполнитель, умный и эффективный. При этом он не станет оспаривать решения своего предводителя, даже если сомневается в них. Наконец, третий тип винтика, который поддерживает режим, — Линчев. Несколько нелепый, Линчев призван оттенять Роттера, чтобы тот в любой ситуации выглядел звездой на этом небосклоне отмороженной бюрократии.

Уже не первое столетие литература — в том числе фэнтези — препарирует действительность и ищет ответы на животрепещущие вопросы. В данном случае: а можно ли было избежать трагедии диктатуры, отстоять свободу и право? Кто должен быть у руля, если не такой лидер — авторитетный, харизматичный, амбициозный? И как героям книги добиться справедливости и торжества добра над злом?

«Это может показаться странным, Гарри, но, может быть, для власти лучше всего приспособлены те, кто никогда к ней не стремился…» — Дамблдор.

Неужели жажда власти — это по определению грех, а идеальный руководитель — тот, кто мог бы, но не особо хочет? Или в положительного лидера по умолчанию встроен точный моральный компас, не позволяющий ему переписывать историю и силой или магией подавлять несогласных? Фэнтези ищет ответы — и среди десятков историй вырисовывается герой, который умеет слышать и готов признавать свои ошибки. Решительный, рефлексирующий, но не зацикленный на себе. Тот, кто держит слово. Так это вижу я, но для каждого из нас ответ будет разным.

Роттеру удалось захватить власть, потому что в переломный момент мир Флориендейла лишился магии и оказался беззащитен. Для меня исчезнувшая магия — синоним веры и надежды, ради которых я и писала эту книгу. Утрата веры вытягивает силы, и вот уже кажется, что ты проиграл. Не потому, что это неизбежно, а потому, что слишком сомневаешься в себе, в обществе и в целом мире. Я считаю, что веру, а вместе с ней и надежду, надо лелеять, беречь и пестовать. Иначе откуда взять силы на то самое сопротивление?