Сказка об утраченном сердце

Нынче вряд ли кого удивишь романами о семье и памяти. Их пишут едва ли не все. Но вот как — это другой вопрос.

«Сшитое сердце» Кароль Мартинез — классическая уже история угасания и гибели одного семейства, от которого останется в итоге лишь пепел воспоминаний.

Впрочем, семейная история — это пусть и живой, но всего-навсего материал, стянутый нитью памяти. Младшая дочь Фраскиты, Соледад, пытается через рассказ о брате, отце и сёстрах дотянуться до матери. Строка за строкой, как стежок за стежком, она так же упорно ткёт своё сердце, как некогда мать соткала его для статуи Мадонны, выставляемой в церкви по праздникам.

Здесь тот случай, когда из одиночества и тоски вдруг рождается поэзия. Возвышенное, задушевное, а местами забавное и озорное повествование о том, что когда-то было и чего уже не вернуть. Соледад, как и многие до неё, стремится остановить мгновение. Хотя бы для самой себя, для той, кто был им обойдён. На чью долю оно так и не выпало.

Но «Сшитое сердце» — не просто поэзия.

Сказка, ну конечно, сказка — вот первая мысль, которая возникает при чтении книги. Родовое проклятие, волшебство, чудесные способности, необыкновенные персонажи, необычайные события, нарочитая условность происходящего — пресловутое сказочное время.

То ли было, то ли не было.

Было, потому что в каждом персонаже угадывается нечто хорошо знакомое.

Не было, потому что, как и во всякой сказке, ты ощущаешь некий символизм происходящего, неуловимость  и неопознаваемость времени и эпохи. Условная деревня, волшебницы — повитухи, без пяти минут норны, Мария и Бланка. И даже анархисты, мелькающие в середине романа и цитирующие между делом Нечаева, кажутся не реальными революционерами из плоти и крови, а обычными сказочными героями, восставшими на борьбу с несправедливостью с безликим деспотичным и властным «драконом».

Но мы помним: в каждой сказке есть намёк.

В форму семейной саги Мартинез ухитряется вместить историю последнего времени. Вроде бы речь идёт о проклятых дарах каждого из членов семейства Фраскиты, но если приглядеться, то станет ясно: мы имеем дело с не вполне обычным проклятьем. А, может, и вовсе не с ним.

При всей сказочности содержания Мартинез ухитряется говорить о вещах вполне реальных и хорошо нам известных. Поэтому в этой сказке видишь горькую быль.

История началась не с ящика Пандоры, а со шкатулки Фраскиты.

«Сшитое сердце», помимо повести о несчастливом семействе, ещё и нерадостный рассказ о судьбе искренности и таланта в нашем мире. О высоких порывах, о его громадных возможностях, остающихся непонятными и невостребованными. Это старая история поруганной и отвергнутой красоты, не уступающая по своему пафосу и силе «Северному лесу» Дэниела Мейсона.

Как ни печально, в этом мире нет места чуду. Оно слишком высоко и непонятно окружающим. Поэтому образ толпы, безликой, жадной, невежественной, постоянно соседствует в романе с рассказом о наделённых высоким предназначением детях Фраскиты.

Кому нужна живопись, открывающая пути? Кому нужен голос, уносящий тебя ввысь, напоминающий о мелочности окружающего? Кто стерпит свет и чистоту? Кому нужна доброта?

Время талантов прошло, время чуда миновало, время одиночек осталось позади. Хотя почему одиночек? Индивидуальностей. Это сейчас, напротив, настало время Соледад.

«Сшитое сердце» — роман о том, что мы все могли бы быть одной дружной семьёй, должны были бы стать семьёй, в которой нашлось бы место каждому дару, каждой индивидуальности.

Но не стоит отчаиваться. Две вещи, на которых стоит книга Мартинез, точно окажутся востребованы всегда. Это литература и память. Потому как без них, как без нитки с иголкой, не сошьёшь прошлого с настоящим.