Ребекка Яррос, «Доля вероятности»: отрывок из книги

Иззи не без мандража заходит в самолёт — она боится летать — и там впервые видит Нейта. Он отправляется служить на военную базу, она — в университет учиться. Химия между ними мгновенна и неоспорима, им есть о чём поговорить, и полёт, похоже, предстоит вовсе не ужасный… Так начинается новая история от автора бестселлера «Четвёртое крыло» Ребекки Яррос. Роман «Доля вероятности» выйдет в Строках уже 3 декабря, а пока читаем отрывок с одной из самых напряжённых сцен этой книги — авиакатастрофой.

Сердце ушло в пятки; самолёт накренился, крыло за окном пылало, языки пламени вырывались из горящего двигателя и развевались, как хвостовые перья жуткой птицы феникса. Двигатель заглох, из него повалил дым, но на смену шуму мотора вскоре пришли другие звуки.

Визг — человеческий и металла. Скрежет механизмов. Высокочастотный звук перегруженного второго двигателя, который пытался работать за двоих.

Я не могла дышать и думать, могла лишь слушать крики пассажиров. Мы уже не летели, а падали, накренившись влево. В рёбра вонзился подлокотник. Распахнулись багажные полки, посыпались сумки и чемоданы. Что-то больно ударило меня по плечу. Кто-то снова закричал.

Я вцепилась в руку Нейта.

— Один двигатель отказал, — Нейт крепче сжал мою ладонь, — но всё должно быть...

Правый двигатель закашлялся и заглох.

Салон заполнили крики.

Разве это возможно? Разве может такое произойти? Мы лишились обоих двигателей. Умом я понимала: мы падаем. Падаем.

Должно быть, я произнесла или выкрикнула эти слова вслух, потому что Натаниэль повернулся ко мне, приложил ладонь к моей щеке и склонился ближе, будто хотел укрыть меня от происходящего вокруг.

— Посмотри на меня, — велел он.

Я оторвалась от созерцания конца света за иллюминатором и заглянула в его голубые глаза, пока всё вокруг не исчезло и не остались только они.

— Всё будет хорошо. — Он был так спокоен, так уверен.

Но говорил полную чушь.

— Как это всё будет хорошо? — шёпотом выдавила я.

Мы летели вниз; когда второй двигатель заглох, самолёт перестал крениться на сторону, но по-прежнему падал вертикально.

— Сохраняйте спокойствие! — выкрикнул кто-то из бортпроводников.

Самолёт вздрогнул: казалось, он развалится в любую секунду.

Я проглотила крик и сосредоточилась на Нейте.

— Говорит капитан, — раздался напряжённый голос в громкоговорителе. — Приготовьтесь к удару.

Мы все умрём.

Пульс грохотал так громко, что я больше ничего не слышала: лишь какофонию криков других пассажиров и шум своей крови в ушах.

Глаза Нейта округлились, он отпустил мою щёку, но руку по-прежнему сжимал. Мы машинально следовали инструкциям бортпроводников.

— Приготовьтесь к удару! Приготовьтесь к удару! — по очереди выкрикивали они. — Опустите головы! Наклонитесь вперёд!

Я сложилась пополам, уткнулась лицом в колени и накрыла голову правой рукой. Левой я по-прежнему держалась за Нейта. Мы падали.

— Всё хорошо, — твердил он, приняв такую же позу. Бортпроводники повторяли инструкции. — Смотри на меня. Ты не одна.

— Не одна, — повторила я; мы так крепко сцепили руки, что ладони и пальцы сплавились друг с другом.

— Приготовьтесь! Приготовьтесь! Приготовьтесь! Опустите головы! Наклонитесь вперёд!

Моменты жизни не пронеслись перед глазами. Душа не заплакала о том, что я ничего толкового не достигла, зря прожила свои восемнадцать лет на этой планете. Никаких откровений, о которых сообщали люди, пережившие околосмертный опыт, я не испытала. Потому что этот опыт не был околосмертным.

Это и была смерть. Настоящая смерть.

Серена...

— Приготовьтесь к удару!

Мы будто врезались в кирпичную стену, и меня швырнуло вперёд, ремень безопасности вонзился в живот, а руки и ноги обмякли и упали вперёд сами по себе.

Самолёт завалился влево, и бок пронзила резкая боль. Затем мы на долю секунды повисли в невесомости и снова ударились о землю, как камень, брошенный в озеро и несколько раз отскочивший от воды.

Все кости в теле хрустнули.

Я стукнулась лбом об откидной столик.

Что-то тяжёлое давило на спину. Под скрежет металла и крики нас тащило вперёд по неровной поверхности. Земля под нами взревела, и мир погрузился во тьму.

Мы остановились.

Я подняла голову; перед глазами всё плыло, кресло впереди было почти не разглядеть в мутной темноте.

Что это? Смерть? А где же поющие ангелы, где волны энергии... Неужели это всё? Что бы это ни было. Меня словно укачивали перед сном; с каждым вдохом и выдохом тело чуть приподнималось и опускалось.

Замерцали зелёные огни, освещая салон, мгла за иллюминатором резко исчезла, будто отдёрнули занавес.

Я заморгала, пытаясь сфокусировать взгляд.

Женщина в кресле через проход открывала и закрывала рот, но из-за звона в ушах я не слышала, что она говорит. На руках у неё был младенец; он тоже беззвучно кричал.

Что-то тёплое прижалось к щеке, и мою голову повернули.

Натаниэль.

Он был жив, и я тоже.

Нейт тоже открывал и закрывал рот, глядя на меня. По его лицу текла кровь из раны над левым глазом.

— Что ты говоришь? Я не слышу, — выпалила я. — Ты ранен! — Я коснулась его лица дрожащей рукой.

Его губы снова зашевелились, и к высокочастотному шуму в ушах присоединился другой звук. Неужели громкая связь?

— Надо уходить! — кричал Нейт. Это был не громкоговоритель, а его голос. — Иззи! Надо уходить!

И тут будто кто-то нажал на кнопку включения звука на пульте: на меня обрушилась волна испуганных криков и плача.

— Эвакуируйтесь! Эвакуируйтесь! — послышалась команда из громкоговорителя.

Нам чудом удалось выжить, но надолго ли?

— Ты как? — спросила я.

— Надо открыть дверь! — Нейт сжал мою руку и расплёл наши пальцы, отстегнул мой ремень, а потом свой. — Вы свою откроете? — крикнул он кому-то через проход.

— Да! — ответили оттуда.

Нейт встал, загородил широкой спиной аварийный выход и стал поворачивать ручку.

Пол вдруг стал ледяным; ноги мгновенно замёрзли.

— О боже, мы в воде, — пробормотала я себе под нос. Река.

Люди повалили по проходу лихорадочным потоком.

Нейт открыл дверь и выкинул её наружу обеими руками.

— Эвакуируйтесь! Эвакуируйтесь!

Я пошарила под нашими креслами, схватила надувные спасательные жилеты, сунула их за пазуху и застегнула молнию. Ещё пригодятся.

Заплакал младенец; выругался пассажир, сидевший через проход от нас, — он никак не мог открыть дверь.

— Иззи! — Нейт обернулся, взял меня за руку и помог встать. Вода поднялась выше щиколоток и доходила уже до середины голени.

Меня толкнули в плечо; паника в салоне нарастала.

Нейт выбрался через аварийный выход; мою руку он не выпускал и тащил меня за собой. Мы встали на крыло; оно было холодным, как лёд.

Мы упали посреди реки Миссури.

— Вставай на ту сторону! — крикнула я. Передняя часть крыла была в воде.

Под скулами у него вздулись желваки, он покачал головой, но мою ладонь выпустил. Мы встали по обе стороны от выхода.

— Давайте руку! — Я потянулась к женщине, застрявшей на выходе; она подняла руки. Мы с Нейтом подхватили её с двух сторон и помогли сойти на крыло.

— Да оставь ты этот чёртов чемодан! — крикнул Нейт, помогая выбраться следующему пассажиру.

— Вторую дверь открыли! — крикнула другая пассажирка, поскальзываясь на обледеневшем металлическом крыле.

— Осторожно! — крикнула я, помогая ей восстановить равновесие.

Мы выводили пассажиров, и им не было числа.

— Давайте мне малыша! — Я взяла из рук женщины недовольный кричащий свёрток розового цвета, прижала девочку к груди, а Нейт вывел мать.

— Спасибо! — Она забрала младенца и освободила проход.

Крыло частично ушло под воду; я отошла взглянуть на нос самолёта, пока Нейт помогал выбираться очередному пассажиру. Носовые аварийные выходы были открыты; бортпроводники надули спасательные плоты и спускали в них пассажиров. Когда очередной пассажир спускался в плот, заполненный людьми почти до отказа, вода доходила ему уже до колен и заливалась внутрь самолёта.

— Мы тонем, — сказала я.

Нейт кивнул.

Сколько же там ещё народу? И сколько у нас времени до тех пор, пока вода не заполнит фюзеляж?

Мужчина. Женщина. Ещё один мужчина. Испуганный ребёнок. Мы помогали им перебраться из салона на крыло, и вскоре вокруг не осталось места. Внутри тоже никого не осталось: никто не звал на помощь.

— Есть ещё кто-нибудь? — крикнул Нейт, заглянув в салон.

Ответа не последовало. Вода доходила уже до кресел.

Я услышала всплеск и обернулась: пассажиры прыгали в воду. От берега нас отделяло метров пятьдесят.

Нейт подошёл ко мне и взял меня за руку.

— Надо плыть, — произнесла я как можно спокойнее. Понимала, что чуда на Гудзоне с нами не произойдёт (Имеется в виду авиакатастрофа 2009 года, когда после отказа обоих двигателей самолёт совершил аварийную посадку на реку Гудзон. Через несколько минут к самолёту подошли спасательные катера и паромы, и в ходе спасательной операции выжили все находившиеся в самолёте пассажиры и члены экипажа. — Прим. ред).

— Да.

— Я не умею плавать! — крикнул стоявший рядом со мной ребёнок и зарылся лицом в отцовскую куртку.

Спасательные жилеты.

— Вот, держи. — Я расстегнула молнию, достала пакет, разорвала зубами и отдала отцу мальчика.

Он испуганно посмотрел на меня:

— А я наши не взял.

— Берите мой. Я умею плавать. — Я бодро ему улыбнулась и достала из-за пазухи второй спасательный жилет. — И твой тоже взяла, — сказала я Нейту и сунула ему пакет.

Тот взглянул на жилет и покачал головой:

— Надень ты.

— Мне не нужен, — ответила я. — Шесть лет в команде по плаванию.

Нейт посмотрел на меня, потом на жилет и окинул взглядом собравшихся на крыле пассажиров.

— Где мама с маленьким ребёнком? — спросил он.

Мать подняла руку. Она стояла в центре толпы.

— Отдайте ей, — велел Нейт отцу ребёнка, стоявшему рядом, и женщине по цепочке передали жилет.

Вокруг замелькали ярко-жёлтые пятна: пассажиры стали надевать и надувать жилеты.

Вода подбиралась выше, края крыла ушли под воду целиком, и мы сбились к центру, хотя нашего совокупного веса никак не хватало уравновесить самолёт и не дать ему утонуть.

Самолёт резко опустился ниже; двое пассажиров упали в воду, и люди на крыле в панике закричали.

— Посмотри на меня, — велел Нейт и взял меня за подбородок.

Почему его лицо расплывается?

— У тебя зрачки расширены, — пробормотал он и провёл ладонью по моему лбу. — И шишка огромная. В ушах звенит? Плывёт перед глазами?

— Ага.

— У тебя сотрясение мозга. — Нейт глянул вперёд поверх моей головы и обернулся. Нос самолёта ушёл под воду, вода залила кабину пилотов и подбиралась к дверям. — Все вышли, больше ничего сделать нельзя, через пару минут мы начнём тонуть. Надо плыть к берегу. Доплывёшь?

В боку закололо: слабая режущая боль.

— Доплыву.

Он кивнул и крепче сжал мою руку.

— Давай вместе. Вода в такое время года должна быть градусов десять.

Снова послышался всплеск, в этот раз с другой стороны самолёта.

— И даже двери нет. Но в остальном всё как в моём любимом фильме. — Я выдавила слабую улыбку.

— У тебя остались силы шутить. Это хорошо.

Самолёт ещё сильнее накренился вперёд: нос тянул его на дно. Я оступилась, люди вокруг закричали и попа́дали в воду.

— Чёрт. — Нейт крепко вцепился в мою руку. Я заскользила к краю, но он удержал меня, обхватив за талию.

Рёбра пронзила невыносимая боль, резкая и сильная, и я ахнула.

— Держу! Давай! — Мы вскарабкались на край крыла, принимавшего почти вертикальное положение по мере того, как самолёт погружался под воду. Фюзеляж стонал, как умирающий, река уже проглотила двери в передней части самолёта и подбиралась к иллюминаторам.

— Будем прыгать, — скомандовал Нейт, держа меня за руку, и повернулся к берегу. — Готова?

— Да. — Я судорожно вздохнула, приготовившись нырнуть в ледяную воду.

— На счёт «три». — Он взглянул на меня и на реку под нами. — Один.

— Два, — сказала я.

Самолёт издал предсмертный хрип и, стремительно погружаясь, со скрежетом пошёл на дно.

— Три, — заторопился Нейт.

Мы прыгнули.