Лихорадка смерти и её влияние на человечество в романе «Век серебра и стали»

Если вы получили на день рождения саркофаг и точно знаете, что это не чья-то шутка, варианта два: либо вы внезапно оказались в Древнем Египте, либо читаете роман «Век серебра и стали», где боги старого Египта вновь явили себя миру, у людей слегка снесло крышу на тему загробной жизни, а Петербург XIX века решили разворошить террористы-мистики. Разбираемся, с чего вдруг началась лихорадка смерти и почему у древних египтян все было совсем иначе. 

В «Веке серебра и стали» смерть стала для людей новой жизнью. В 1822 году Жан-Франсуа Шампольон расшифровал иероглифы, после чего боги старого Египта явили себя миру. Их пришествие повлияло на всё: моду, медицину, технологии. Вернулась ритуальная магия, а ещё… заговорили мертвецы. Они стали появляться в отражениях, но не просто так, а только по зову родственников — достаточно провести небольшой ритуал, вспоминая образ умершего или держа под рукой его портрет, чтобы тот заговорил. Речь, правда, не всегда получается разобрать — говорят мертвецы будто бы на смеси всех мировых языков одновременно. Как же это работает? Всё связано с древнеегипетской концепцией ка — одной из частей души (считалось, что всего их шесть). Это понятие часто переводят как «теневой двойник» — некая сущность, как бы существующая параллельно с человеком во время жизни, а после смерти остающаяся на земле. Есть более понятное и точное объяснение. Ка — сущность, созданная из воспоминаний о том или ином человеке. Когда мы закрываем глаза и представляем, допустим, родственника — умершего или просто живущего далеко, — мы, согласно представлением египтян, видим не его самого, а его ка. Оно не исчезает ни при жизни, ни после смерти. 

Но ставим на паузу минутку ликбеза. Если коротко, то в «Веке серебра и стали» юные девы (как Светлана у Жуковского, например) теперь могут не только гадать на зеркальцах, но и общаться с мертвыми бабушками, тётушками, дядюшками. Тройка, семёрка, туз — ну вы поняли. 

Есть, правда, нюансы.

Египетская концепция рая — он называется «Поля тростника» — с одной стороны похожа на христианскую, с другой — кардинально отличается. Те, кто до этих Полей после смерти добрался, делают то же, что при жизни. Был землепашцем — всё так же пашешь землю. Был блогером — всё так же снимаешь ролики. Однако есть способ облегчить свою участь. Работать за усопшего могут ушебти, особые ритуальные фигурки. Поэтому в «Веке серебра и стали» их поголовно покупают ещё при жизни: спрос растёт, растёт предложение, появляются фигурки любого цвета и размера. Однако путь до этих райских кущ не так прост. Чтобы попасть на Поля Тростника, нужно, во-первых, пройти двенадцать врат подземного мира и миновать их стражей — для этого необходимо знать наизусть особые заклинания из «Книги мёртвых» (а также более ранних её версий — «Текстов пирамид» и «Текстов саркофагов»). Во-вторых, придётся предстать перед судом бога загробной жизни Осириса, где сердце усопшего будет взвешено. Если человек был благостным, то всё прекрасно. Если нет — его сожрёт чудовище Амат, и никакой вечности. 

Есть, правда, лайфхак по-древнеегипетски: амулетом скарабея можно подменить сердце, чтобы приговор был вынесен в пользу умершего. И что бы вы думали? Вновь растёт спрос, растёт предложение — таких амулетов в том же Петербурге продают немереное количество всех цветов и размеров, на любой кошелёк. К тому же, есть в «Веке серебра и стали» так называемые анубисаты — очень странные «сектанты», которые, подобно богу Анубису, помогают облегчить смерть, шагнуть за грань. Перейти, как стали говорить на французский манер, situation aux frontières — граничную ситуацию. 

Итого, что мы имеем: с мертвецами можно общаться, это раз. Самому можно получить доказанную вечную жизнь после смерти, это два. И систему всегда можно обмануть с помощью амулетов и заклинаний, это три.

Неудивительно, что все устремились к смерти, когда она гарантирована стала вторым шансом (или не столь гарантированно?). И до того, как в ситуацию вмешалось правительство Российской Империи, дело было плохо — массовые суициды в попытке уйти от бренной, опостылевшей жизни, народные волнения... К моменту действия «Века серебра и стали», 1840-м годам, всё улеглось. Однако остались те, кто лихорадкой смерти недоволен; те, кто считает, что человечество многое упускает, вожделенно глядя в бездну того света.

Дарили ли древние египтяне по возможности друг другу саркофаги на дни рождения? Да, это не шутка. Старались ли купить хотя бы одну ушебти и амулет в форме скарабея? Безусловно, ведь все хотели обеспечить себе место в загробной жизни. Но были ли древние египтяне в действительности такими депрессивными и мрачными, какими их увидели жители этого альтернативного Петербурга XIX века? Да нет же!

Египтяне знали вкус жизни, любили её и старались быть по-настоящему праведными. Они были не прочь вкусно поесть и поносить красивых украшений, с удовольствием смеялись и писали стихотворения о любви. Вот, например, фрагмент письма юноше возлюбленной. Не пугайтесь — обращение «сестра» («брат») в таком случае традиционно: 

Лихорадка смерти в «Веке серебра и стали» медленно отравляет мир. Люди прочитали старые писания, но смысл их правильно понять не смогли. Получив, казалось бы, вещественное доказательство вечной жизни, они, воспитанные христианской и мусульманской моралью, кинулись фанатично повторять за древними, не зная их принцип мышления. Трудно ведь заставить работать новенький компьютер на старых-престарых микросхемах? А религия и мифология — тоже своего рода матрица. Матрица жизни.