Ася Володина: Нужно идти туда, где страшно

Она непременно получит все литературные премии на свете. Она стала первым русскоязычным автором «Строк». Ее книги «Часть картины» и «Протагонист» получили восторженные отзывы от критиков. Давайте познакомимся с Асей Володиной поближе. Мы собрали вопросы от читателей и попросили писательницу ответить на них.

В чем для вас смысл письма?

Я ищу способ говорения о современности, который адекватен этой современности. Мне важно рассказать определенную историю, но не менее важно, чтобы форма этой истории тоже играла свою роль. Сейчас, наверное, я сравнила бы это с музыкой: ты можешь убрать все слова, но уже на уровне мелодии должен понять, о чем эта песня. 

У вас есть стратегия письма?

Я пишу тогда, когда есть что писать, строго говоря. То есть я не пытаюсь себя заставлять выписывать сколько-то тысяч знаков ежедневно, не веду утренние страницы и тому подобное. Мне нравится мысль о том, что писатель пишет не только, когда он пишет, а когда и просто познает мир вокруг. Мне кажется, большую часть своих текстов я придумала не за столом, а гуляя с музыкой в ушах. При этом когда я уже захожу в текст, я могу писать довольно интенсивно, едва выныривая в реальность. Но здесь у каждого свой путь, и я не могу ручаться, что мой подойдет всем. 

Как вы выбираете названия для ваших романов?

Название «Часть картины» появилось почти сразу после 9-часовой постановки «Берега утопии» Тома Стоппарда в РАМТе. «Что не так на картине? Ты слушаешь? Ты ведь тоже часть этой картины» — думала даже взять это в эпиграф, но решила ограничиться названием «Протагонист» появился не сразу, название, с которым я начинала работать, было «Время убиваться», потом появилась «Агония», но не прижилась. Как только появился «Протагонист», я поняла, что это оно. Мне кажется, как корабль назовешь, так он и поплывет, поэтому всегда ищу то самое название. Обычно текст находит его сам.

Какой была реакция школьного сообщества на «Часть картины»?

Мы ее еще увидим в дальнейшем. У меня много учителей в друзьях, многих из них порадовал выход книги про близкую среду. Но я думаю, пока рано говорить о какой-то общей оценке, надо дождаться больше читателей. 

Почему школа в «Части картины» стала школой номер 13? 

Это тот самый случай, когда автор точно хотел что-то сказать и забыл, что именно. Номер школы появился неслучайно, но в процессе я уже потеряла, что за этой цифрой стояло. Где-то была история с школой 13, за это ручаюсь. Но на каком уровне (фильм, книга, реальная история)? Расскажите, если вспомните. 

Как вы сами относитесь к вашим героям?

В «Части картины» есть эпизод, где Софья размышляет о концепции вертикали власти, где у каждого начальника есть свой начальник и обращаются все эти начальники друг с другом не самым деликатным образом. Так что отношусь сочувственно, но все же с осознанием того, что каждый возделывает свой сад — и в этом возделывании можно быть хорошим садовником, а можно и первым учеником.

Чтобы вы сказали себе самой пятилетней давности?

Что важно принимать стадию ученичества. Мне нравится сравнивать это с изучением языка — писательство, пусть даже для филолога, это тоже новый язык. Ты же не ожидаешь от себя, что после месяца изучения начнешь читать классику в оригинале? Ты же соглашаешься с тем, что впереди долгий и непростой, но посильный путь? Здесь так же: не нужно бояться совершать ошибки, не нужно требовать от себя слишком многого, но и позволять себе расслабляться тоже не стоит. Полезно искать для себя какие-то опоры в других сферах, в которых вы провели много времени и в итоге добились результата. Для меня такой опорой был эстонский и диссертация, например. 

Вы правда учили эстонский? Почему эстонский?

Эстонский стал счастливой случайностью, когда я искала способ перевестись с одного отделения филфака на другой и единственной лазейкой была эстонская группа. Я много раз думала, как иначе бы сложилась моя судьба, если б я в свое время не перешла, если бы осталась на русской филологии — возможно, так и родилась учительница русского языка и литературы Софья Львовна. Эстонский в чем-то меня и подтолкнул к писательству — всегда шучу, что начала писать роман в порядке прокрастинации. После защиты диссертации я села писать учебник по эстонскому, но это было настолько скучно, что я начала роман. В итоге учебник так и не появился, а романов уже два. Считаю, хорошая прокрастинация, продуктивная.

В каких жанрах вы хотели бы поработать?

Я хотела бы попробовать разные жанры, мне интересно разбирать их на составные части, исследовать и пересобирать заново — то, что называют «ревизией канона». Из ближайших перспектив это, наверное, литература ужаса и любовный роман. 

Новый роман уже написан?

Сейчас я действую по принципу «если хочешь роста, нужно идти туда, где страшно». Иду в направлении страха. Больше говорить боюсь — пока нет хотя бы половины текста.